Для меня Хемингуэй связан прежде всего с Анатолием Васильевичем Эфросом, который неожиданно позвал меня сниматься на телевидении в фильме по его любимым «Островам в океане». До этого были Маршал Жуков, Председатель и вдруг — Хадсон. Угрюмый богатый человек на берегу Атлантического океана. Белые брюки, прибой, красивая женщина...

Я не могу сказать, что Хемингуэй, когда я читал его до встречи с Эфросом, произвел на меня какое-то особое впечатление. Я понимал, что это большая литература, я понимал, что эта литература имеет какой-то свой голос, свой внутренний мир, узнаваемый и в то же время ни на кого не похожий. Кстати сказать, это была высококлассная работа — и режиссерская, и операторская, я имею в виду фильм. Простейшими средствами была создана потрясающая атмосфера. Это была даже не декорация. Висела такая тюль, которая колебалась от теплого воздуха, идущего с моря. И вот Анатолий Васильевич для меня, во время работы, открыл Хемингуэя, которого я почувствовал не головой, а сердцем. История Хадсона — собственно говоря, это история самого Хемингуэя, который был всегда биографичен. Он говорил о своих переживаниях. Он не сочинял, не выдумывал, он старался разобраться в себе. И в чем же он разобрался?

Он разобрался, что жизнь предъявляет человеку бесконечное количество вопросов и задач, которые он должен решить для того, чтобы быть человеком, а не животным. Есть вопросы, которые он не в силах решить, он это понимает. И Хадсон понимает, и Хемингуэй понимает. Что остается делать человеку? Закрыть лицо руками, заплакать навзрыд, убежать, спрятаться в темный угол? Нет. Герои Хемингуэя принимают жизнь такой, какая она есть, не обманываясь в том, что жизнь — жестокая штука. И надо ее прожить. Сопротивляясь, принимая неизбежность этой жизни, не теряя при этом человеческого достоинства. Для Хемингуэя, человека сдержанного, я бы сказал — подчеркнуто сдержанного, главное — это не показать свою душу другому, даже детям, даже любимой. Знаменитая сцена с женой, когда он знает, что сын погиб, а она еще не знает...

Он испытывает желание спасти ее, как-то подготовить, и они оба, эти два жестких, железных человека, принимают мужественно этот страшный удар. Хотя, конечно, это гибель. И вот эти страшные удары, раз уж мы говорим, что Хадсон — это, по сути дела, биография Хемингуэя, и привели писателя к такому трагическому, непонятному финалу. То ли застрелился, то ли несчастный случай. В любом случае в этом есть тоже какой-то вызов жизни. Он ее не победил, не преодолел, не смог заставить соответствовать его желаниям, напротив, он сам должен был соответствовать и жизни, и времени. Но тем не менее он сказал: прийти или уйти — это я решу сам и ни у кого не попрошу ни совета, ни согласия, ни поддержки. Это мое дело. Хемингуэй-Хадсон не хочет, чтобы его поддерживали, а тем более жалели. Это унизительно, а он — человек гордый. Он не хочет сдаваться, он не хочет сдаваться рыбе. РЫБЕ!!!... Победа над этой рыбой — как победа человека вообще. У Хемингуэя всегда идет незримая, бесконечная борьба с жизнью и с судьбой.

Почему было такое поголовное увлечение Хемингуэем? А что мы имели свое? Я имею в виду литературу пятидесятых. Натужное, показное геройство, идеологические задачи, бесконечные цитаты — так можно, так нельзя. Знаком, символом государства стала статуя Мухиной, в которой воплощена непоколебимость и сталистость нашей страны. А люди-то жили в этой сталистой стране каждый по-разному, но все одинаково трудно. По той простой причине, что изображать — это одно, а быть — это другое.

Мы больше изображали, чем были. Сплошная показуха. Мы действительно быстро строили — но какой ценой! Мы действительно прокладывали каналы — но какими костьми! И все с шумом, с треском, с помпой, а тут... Не громкий, не крикливый, не показушный героизм. Борьба с самим собой, со своими страстями, с судьбой — каждодневная, мучительная. Он ни к кому не лезет со своими переживаниями, а мы в это время лезли к человеку в душу — товарищеские суды, профсоюзные собрания и все прочее. Все на публику, на подчинение, на подавление. И вдруг Хадсон, и вдруг «По ком звонит колокол», и вдруг «Фиеста». И вдруг человек, который живет и никого к себе не пускает, и что с ним происходит — это его личное дело. И Эфрос, мне кажется, снимал это потому, что в Хемингуэе он черпал подтверждение тому, что во что бы то ни стало надо жить. Надо работать, как бы ни было невыносимо, тяжко, но другой жизни нет, есть только та, которая есть. И надо принимать ее такую и благословлять судьбу за то, что она есть. И жить.

Михаил УЛЬЯНОВ

«ПИСАТЕЛЬ, КОТОРЫЙ НЕ ХОЧЕТ ЛГАТЬ...»

Он начинал полицейским репортером газеты «Стар» в Канзас-Сити. Занятие, вроде бы не поощряющее светлые мысли о людях и обществе. Каждый день ему приходилось выезжать на места преступлений, бывать в тюрьмах, игорных домах, больницах, притонах, общаться с полицейскими, грабителями и насильниками...

Вспоминая свою работу в газете, Хемингуэй потом говорил, что за семь месяцев в «Стар» он смог научиться рассказывать просто о простых вещах. Больше того, это и стало одним из главных его писательских принципов.

В девятнадцать лет со своим другом, также репортером, Тэдом Брамбаком он добровольцем отправляется на фронт в Италию. Там он едва не погиб, спасая раненого итальянского снайпера. Когда он выносил его с нейтральной полосы, уже вблизи итальянских позиций рядом разорвалась австрийская мина. Вначале его накрыли осколки, а через несколько минут пуля крупнокалиберного пулемета раздробила его колено. Врачи обнаружили в его теле 26 осколков и свыше 200 ран. А потом — двенадцать операций. И все это в девятнадцать лет. В своей книге «Зеленые холмы Африки» он напишет: «Война — одна из самых важных тем, и притом такая, когда труднее всего писать правдиво...».

Став европейским корреспондентом еженедельника «Торонто стар уикли» в Париже, Хемингуэй будет много писать о послевоенной Европе, о своих соотечественниках, которые обжили после войны злачные места Парижа. Жизнь американских «галантерейщиков» во Франции, нью-йоркской богемы, оккупировавшей Латинский квартал, — его любимые темы... А еще он будет много ездить по европейским странам, становясь свидетелем распада империй, революций и бесконечных человеческих трагедий в бурно меняющемся мире.

Один из первых он стал писать о зарождении фашизма. Его борьба с ним растянется на всю жизнь. Вождя итальянских фашистов Бенито Муссолини он описал в статье, напечатанной в «Торонто Дейли стар» 27 января 1923 года. Начиналась она словами: «Муссолини — величайший шарлатан Европы».

Позже он скажет: «Есть только одна политическая система, которая не может дать хороших писателей, и система эта — фашизм. Потому что фашизм — это ложь, изрекаемая бандитами. Писатель, который не хочет лгать, не может жить и работать при фашизме».

ЛЮБОВЬ И ОДИНОЧЕСТВО

В 1995 году, работая над документальным фильмом «Париж Хемингуэя», я прошел почти по всем адресам, где он жил и бывал, о которых вспоминает в книге «Праздник, который всегда с тобой». Это и улица Кардинала Лемуана, знаменитое кафе «Клозери-де-Лила», Люксембургский сад и книжный магазин «Шекспир и компания»... В начале 20-х годов этот книжный магазин принадлежал Сильвии Бич. Здесь было заведено давать читать книги домой. В те годы Хемингуэй часто нуждался в деньгах, вынужден был на всем экономить, а в магазине «Шекспир и компания» всегда было тепло, уютно и светло. Здесь его ждали книги, которые помогали понять, что такое настоящая литература. Там он открыл для себя русских писателей.

Удивительно, но магазин «Шекспир и компания», как и многие другие места, полюбившиеся писателю, хорошо сохранился. До сих пор здесь продают книги, в том числе и на русском языке. Он принадлежит пожилому американцу по имени Джон. Когда я купил на память «Праздник, который всегда с тобой», он вытащил специальный штемпель и поставил штамп, текст которого гласил, что книга куплена в магазине «Шекспир и компания», и указано место — «Париж, абсолютный центр города».

Даже живя в бедности, Хемингуэй отказывался писать ради денег: «Я знал, что должен написать роман, но эта задача казалась непосильной, раз мне с трудом давались даже абзацы, которые были выжимкой того, из чего делаются романы. Нужно было попробовать писать более длинные рассказы. Словно тренируясь к бегу на длинную дистанцию». Именно в Париже выходят его первые книги: «Три рассказа и десять стихотворений» и «В наше время».

В 1925 году Хемингуэй неожиданно быстро написал свой первый роман «И восходит солнце» (у нас более известный под названием «Фиеста»). А уже в сентябре 1929 года вышел роман «Прощай, оружие!». Через год тираж книги достиг 80 тысяч экземпляров. Это была уже настоящая слава.

Роман «Прощай, оружие!» — о том, что перенес сам писатель, оказавшись в мясорубке первой мировой войны, о любви и одиночестве человека, у которого война отнимает все, что составляло хоть какой-то смысл его жизни. Об одиночестве он будет писать много. Потому что его было много в его собственной жизни. Он всегда писал только о том, что пережил сам, что перенес на собственной шкуре. Он научит этому целые поколения молодых писателей, которые вслед за ним бросятся колесить по миру в поисках настоящих, а не выдуманных впечатлений, примутся рисковать жизнью, чтобы потом написать об этом так, как Хемингуэй, — скупо, точно.

И БЫТЬ СОЛДАТОМ

Война в Испании стала для него делом жизни. Эта была не бессмысленная бойня, о которой он писал в первых романах, а схватка с фашизмом, который он ненавидел по-настоящему. Схватка за жизнь, которую пришла пора защищать.

На свои средства он покупает 24 санитарные машины, а также большую партию медикаментов для помощи республиканской армии, а весной 1937 года, подписав договор с американским телеграфным агентством, выезжает в Мадрид. Он бывает на самых опасных участках фронта, пишет репортажи, а потом с режиссером Йорисом Ивенсом начинает съемки фильма «Испанская земля».

В конце лета 1937 года Хемингуэй вновь в Мадриде. Как свидетельствуют очевидцы, писатель умудрялся работать даже под артиллерийским огнем и бомбежками. Там он начал делать первые наброски пьесы «Пятая колонна». Писатель своими глазами видел агонию республики и торжество своих злейших врагов. Все, что он пережил в Испании, писатель вложит в роман «По ком звонит колокол», который стал своего рода рубежом в его жизни и творчестве. Название этой книги облетит весь мир. И даже те, кто не читал роман Хемингуэя, будут знать, почему не стоит спрашивать, по ком звонит колокол. Ведь он всегда звонит по тебе.

Надвигалась новая мировая война. Чтобы сражаться со своим старым врагом — фашизмом, Хемингуэй вооружил собственную яхту «Пилар» и, снабдив ее акустической аппаратурой, начал охоту за немецкими подводными лодками. Два года он регулярно выходил со своей командой в море. Весной 1944 года, узнав, что готовится открытие второго фронта в Европе, писатель вылетел в Великобританию. И попал в автомобильную аварию в Лондоне. Многие газеты мира успели сообщить о его гибели.

Но вскоре Хемингуэй уже летал на бомбардировщиках над Германией, передавая репортажи о рейдах союзной авиации. А 6 июня Хемингуэй вместе с войсками вступает на землю Нормандии. Он вновь в своей любимой Франции, в передовых частях армии. С бородой и свежим шрамом после аварии писатель представлял собой весьма колоритную фигуру. Недалеко от Парижа, когда еще шли упорные бои, он собрал свой вооруженный отряд, в который вошли французские антифашисты и партизаны, и двигался зачастую впереди армейских подразделений. Так, командир 4-й американской дивизии генерал Бартон однажды на штабном совещании сообщил: «Старина Эрни Хемингуэй находится в 60 милях впереди нас, опередив всю 1-ю армию. Он шлет нам оттуда информацию». Отряд Хемингуэя в числе первых вошел во французскую столицу. Писатель не зря называл себя человеком действия.

ГРЕХ, КОТОРЫЙ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРОЩЕН

После войны он возвращается работать на Кубу. Вместе с ним — его сыновья Грегори и Патрик и... одиночество.

«Чем больше вы напишете, тем более одиноким вы становитесь, — признается он. — Работать вы должны в одиночестве, а времени для работы с каждым днем остается все меньше, и если вы его тратите попусту, вы понимаете, что совершаете грех, который не может быть прощен».

Его преследуют мучительные приступы головной боли — последствие полученных ранений и травм. ...В письме Константину Симонову он сообщает: «В эту войну у меня сильно пострадала голова и меня мучили головные боли. Но в конце концов я взялся за перо...». Как всегда, главное — что он сумел заставить себя писать. Все остальное — потом.

Герой его новой книги «За рекой в тени деревьев» полковник Кантуэлл пережил все, что досталось самому писателю в двух мировых войнах. Вся ненависть Хемингуэя к войне, его отвращение к бездарным политикам и генералам, которые по своей глупости, военной бездарности, жалкого и дешевого тщеславия бросали тысячи людей на смерть, — в этой книге. Роман вышел в 1950 году и был встречен американской критикой холодно и недоброжелательно. США вели «холодную войну», и любые антивоенные произведения вызывали подозрения у властей. Договорились даже до утверждений о закате таланта писателя.

«ЧЕЛОВЕКА НЕЛЬЗЯ ПОБЕДИТЬ»

А Хемингуэй в ответ на потоки злых обвинений и мрачных пророчеств о конце его писательской карьеры начинает работать над новой повестью. Еще в 1936 году он в одном из очерков описал историю старого рыбака, поймавшего огромного тунца в море. Все долгие часы возвращения до берега старик отбивал свою добычу у акул. Позже в одном из интервью он скажет: «Я слышал о человеке, попавшем в такое положение с рыбой. Я знал, как это бывает в лодке, в открытом море, один на один с большой рыбой. Я взял человека, которого знал двадцать лет, и вообразил его при таких обстоятельствах».

Когда рыбак Сантьяго говорит: «Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить», — его устами говорит сам Хемингуэй. Переводчик и друг Хемингуэя Иван Кашкин точно заметил: «Дело не в поражении, а в борьбе. Сама борьба со злым роком — уже победа, хотя бы над самим собой. И в этом основа образа рыбака Сантьяго — «последнего из непобежденных» в творчестве Хемингуэя».

Первым повесть «Старик и море» опубликовал в сентябре 1952 года еженедельник «Лайф». С самого начала она имела оглушительный успех у читателей. Критика тоже заходилась в восторге. А Хемингуэй радовался тому, что, несмотря на трудности со здоровьем, он смог написать то, во что верил, написать так, что ему поверили другие. В том же 1952 году ему была присуждена Пулитцеровская премия.

Как уже бывало не раз после большой работы, Хемингуэй вскоре отправляется в новое путешествие за свежими впечатлениями. В 1953 году он — вместе с женой в охотничьей экспедиции в Африке. Он вновь у подножия Килиманджаро. И опять самолет, на котором он летит, терпит аварию. Писатель получает новые ранения и ожоги. Второй раз в его жизни газеты спешат опубликовать сообщения о гибели и некрологи... Его книги давались ему дорого, но другой цены он не признавал.

Вернувшись на Кубу, Хемингуэй долго не может вернуться к работе. Его вновь терзают головные боли. Из-за недомогания писатель даже не смог в октябре 1954 года приехать в Стокгольм, на вручение присужденной ему Нобелевской премии по литературе. Казалось бы, о творчестве придется забыть. И тут судьба вдруг приходит ему на помощь. Может быть, впервые в жизни, потому что до этого он занимался только тем, что преодолевал ее напасти.

В 1956 году, приехав в Париж, Хемингуэй получил неожиданный подарок в отеле «Ритц», где он часто бывал в молодости. В подвале отеля обнаружили два чемодана писателя, которые хранились там с конца 20-х годов. В них были его записные книжки и рукописи, которые он сам считал потерянными... Перебирая их, Хемингуэй вспомнил годы своей юности и жизнь в Париже. Своей жене Мэри Уэлш он позже признается: «Это удивительно, но оказывается, тогда мне было так же трудно работать, как и сегодня». И он решает написать о своей жизни в 20-е годы. Воспоминания о Париже он назовет «Праздник, который всегда с тобой». Его опять спасут правда и честность, с которыми он писал эту необыкновенную по жанру и искренности вещь. Эта книга — о молодости, бедности, любви и надеждах, которые не оставляют человека никогда, может быть, одна из самых увлекательных исповедей ХХ века, с которым писатель предчувствовал приближающееся прощание.

ПОСЛЕДНЕЕ ПРАВО МУЖЧИНЫ

В конце 50-х годов писатель с женой перебрались в местечко Кетчум, в Сан-Вэлли (Солнечную долину) штата Айдахо, где он часто бывал прежде. Из нового дома открывался прекрасный вид на горы. Рядом протекала река, где было много рыбы. Казалось бы, здесь было все, что он так любил в жизни. Но его мучают старые раны и прогрессирующая гипертоническая болезнь. В 1960 году врачи определили у него сильную депрессию. Он практически теряет способность работать. Все попытки начать писать заканчивались неудачей. Это было самое страшное.

Жена уговорила лечь в клинику в Нью-Йорке, известную своими психотерапевтами. Но долго он там не утерпел и 30 июня 1961 года вернулся из Нью-Йорка в Кетчум. Внешне он даже выглядел посвежевшим и был спокоен.

2 июля, когда в доме все спали, Эрнест Хемингуэй встал, как обычно, очень рано. Он выбрал одно из своих любимых ружей, зарядил его и, вставив ствол в рот, нажал на спусковой крючок... Когда-то он сказал: «Мужчина не имеет права умирать в постели. Либо в бою, либо пуля в лоб». В бою пули его пощадили.

...Сто лет назад родился этот удивительный человек и великий писатель ХХ века. Его жизнь и творчество были единое целое. Его глазами глядели на жизнь, его словами выражали свои чувства и мысли целые поколения людей во всех странах мира. Такое очень мало кому дается.

Игорь МИХАЙЛОВ

Эрнест Хемингуэй. Из романа «Иметь и не иметь»

Биография солдата, спортсмена, охотника, парижского богемщика и военного репортера абсолютно литературна и кинематографична. И еще при жизни воплощена в издании шести романов, более пятидесяти рассказов, двух книг мемуаров, в сотнях репортажей и массе публицистики. Экранизировано несколько бестселлеров, где истинность и автобиографичность происходящего не ставится под сомнение.

Личная жизнь — острейшая пища для домыслов, четыре женитьбы, изысканные и мелодраматические романы с известными писательницами, актрисами и светскими львицами. Постоянные приключения: военные, морские, политические. Трагические аварии и поединки, захватывающие соревнования, или сафари. Эрнест Хемингуэй — несмолкающий ньюсмейкер американской прессы и фото-, кинохроники на протяжении почти 30 лет. Его домогаются, боготворят и обожают. Равнодушных нет — ни среди серьезной литературной критики, ни среди простых обывателей. Его произведения по несколько месяцев подряд тиражом более 5 миллионов печатают как литературные журналы, так и «Cosmopolitan», «Life», «Vanity Fear».

Литературоведы предупреждают читателей: «Будьте осторожны! В художественной прозе Хемингуэя правды больше, чем в его воспоминаниях, он очень серьезно относится к своей славе «крепкого парня» и ради этой репутации грешит истиной». Видимо, поэтому в киносъемке, на газетных и журнальных фотографиях тех лет он всегда удивительно привлекателен, ловок, ироничен и элегантен. В лучших голливудских традициях.

В дни столетнего юбилея писателя во Флориде проходил мемориальный фестиваль «Дни Хемингуэя». Его эмблемой стало хорошо нам известное бородатое лицо с тяжелыми морщинами. Но почти во всех американских СМИ — многочисленные вариации любовных историй про белозубо улыбающегося, вечно молодого «мачо». Все как положено по законам жанра.

Хотя есть и другие картинки. Седой уставший старик с сожженным солнцем и огнем лицом, каждое движение которого — боль. Он плохо видит, почти ничего не слышит, теряя свое последнее оружие — память, каждый день пишет так до сих пор и не опубликованные стихи.

Лариса ИЗМАЙЛОВА

Редакция благодарит руководителя пресс-службы посольства США в Москве г-на Хёрли за помощь в подготовке материала.